Для Наарги

Заявка:

Хочу: текст или рисунок
Жанр: на усмотрение – ЛЮБОЙ.

Большая неприятность/глобальный влип Наарги (инфа дополнительно) в высокоранговых представителей Великих Домов исключая руководство (Франц, Князь, Советники, Всеслава).

Сам влип должен быть действительно серьезным.
Рейтинг: В зависимости от контекста. Любой до самого высокого, хоть кровь, хоть нца.
Пэйринг: Наарга и… в зависимости от контекста. Не обязателен, но и не возбраняется.
Дополнительные пожелания: вхарактерность по возможности.
Исключения: слэш вканонных персонажей между собой.

Подобно Икару или история одного падения.

Рейтинг: R

Пейринг: как такового в общепринятом смысле нет

Саммари: Запретные желания имеют свойство сбываться.

Предупреждения:  смерть персонажей

Комментарии: В заявке просили не устраивать влип в Князя. Но их столько развелось этих навских князей, что автор с чистой совестью посчитал, что заявитель имеет ввиду того Князя, который сидит в Цитадели и думает о прекрасном. Безымянного всмысле. А про остальных князей ничего не сказано. Вот.  Так что получите и распишитесь. Надеюсь? удовлетворю. Технически влип обеспечен в двойном объеме.

Последнее, что слышит Наарга это Слово. Больше Наарги нет.

Есть что-то, что выглядит как Наарга и ведет себя как Наарга. Что для всех должно Нааргой быть.

Но самого Наарги больше нет.

Необдуманные желания имеют свойство сбываться.

Необдуманные опасные желания имеют свойство сбываться часто.

Необдуманные опасные желания, возникающие в голове существа, у которого самым сильным мотивом поступков является любопытство, сбываются всегда.

Начиналось все вполне обыденно. Впрочем, так начинаются все истории.

Главный герой просыпается, делает свои обычные дела: будь это хоть спасение мира, хоть приготовление завтрака, а затем обязательно что-то случается.

Что-то, что переворачивает сложившуюся реальность вверх тормашками.

Или не случается. Но реальность все равно переворачивается.

Проснулся Наарга как обычно - ближе к обеду. С чувством потянулся, лениво открыл глаза, еще ни о чем не думая, просто наслаждаясь теплом постели.

Как таковых дел не было, или их было слишком много: смотря с какой стороны посмотреть. Можно было бы съездить в Цитадель - показать Барраге новые эскизы: мастер големов последнее время чаще бывал в мастерских Цитадели, чем у себя. Была там какая-то темная история. Наарга конечно пытался выяснить, но Баррага уперся и молчал до последнего. То есть до того момента пока любознательный Наарга не перенес свое любопытство на другую очередную таинственную интересность.  Еще можно было съездить к себе в студию - посмотреть принятые менеджерами заказы, и возможно выбрать что-то для себя.

Наарга называл свое предприятие студией. Раньше он квартировался в Цитадели, но последнее время штаб-квартира производила на него нервозное впечатление. Так появилась Студия. Это было странное место - с одной стороны прибыльный бизнес, под крылом Темного Двора, с другой – своего рода тусовка, где собирались творческие личности Тайного Города от молодых лоботрясов, считающих себя непризнанными гениями до каких-то мутных околокультурных личностей всех мастей и сортов. Студия было небольшим особнячком,  затерянным в переулках старой Москвы.

В конце концов, Наарга решил, что ехать куда-то прямо сейчас - это непозволительная роскошь для нава, который лег уже после рассвета. Поэтому он не спеша прошелся на кухню, прошлепав босыми ногами по прохладному полу, лениво зажег плиту и также лениво начал искать турку. "Сейчас меня может спасти только кофе" - так обычно по утрам говорил Доминга. Вспомнив о приятеле, Наарга в очередной раз пообещал себе обязательно позвонить аналитикам и предложить куда-нибудь прошвырнуться, прекрасно понимая, что не позвонит.

- Кофе.. - сам себе бормотал Наарга, раскаливая турку, - Хороший кофе…

В окно смотрело солнце, вырисовывая на полу ровный прямоугольник света. Если не знать, что декабрь близко, можно было бы подумать, что на улице жарко. Но нет. Асфальт блестел тонкой коркой льда. Снега не было. А солнце обманчиво ярко светило, намекая на теплые песчаные пляжи какой-нибудь экваториальной страны.

Дорогие звуконепронецаемые окна создавали приятную тишину - утро было именно таким, каким хотел Наарга - тягучим и неспешным. Как горячий шоколад.

Намечающуюся гармонию разрушил звонок телефона.

Недовольно вздохнув, нав пошел на звук и нашел мобильник под кроватью - там, куда ночью закинул его в сердцах.

Звонила Гореслава, девчонка-люда, награжденная способностью возникать внезапно на пути честных навов ровно в той же степени, в которой была обделена магией. 0,4 феи. Это поставило крест  на мечтах светловолосой девочки об украшавшей симпатичную головку короне. Все светловолосые девочки мечтают о короне, в равной степени как и о прекрасном принце. Светловолосые девочки с зелеными глазами мечтают только о короне, принцы в их случае не всегда приятный и не всегда бонус. Однако мечты сбываются только у одной. Гореслава этой одной так и не стала.

0,4 феи. По ее мнению это вообще в принципе ставило крест. Не "возможно жрица". Не фата. Даже не фея. С момента этого приговора жизнь, как правило, была расписана полностью: незаметное взросление, свадьба с не очень знатным дружинником, или шовинистически настроенным обер-воеводой какого-нибудь домена, желающего жену не колдунью, если повезет или не повезет - дети...

Все было предрешено, и Гореслава  буквально выцарапывала для себя месяцы свободы – сбежала из дома, связалась с контрабандистами-шасами и какими-то темными наемниками.

- Наа, - томно протянула она, но не выдержала и возбужденно затараторила в трубку. - Ты мне нужен. Срочно-срочно! Тут такоооое! Такое!.. Я еду к тебе!..  Нет, лучше ты приезжай, – она говорила сбивчиво, слова лились со скоростью ниагарского водопада – также быстро, мощно и бессвязно, - Только я прочитать не могу, там все на навском что-ли или на шасском.. В общем, через час на нашем месте. Не опаздывай! Жду, целую! – и она бросила трубку.

Кинув телефон на подушку, Наа вернулся в кухню… Пахло горелыми кофейными зернами, а по белоснежной поверхности плиты растеклась черная уже застывающая лужица того, что еще несколько минут назад обещало стать прекраснейшим мокко.

Их местом была заброшенная стройка на юге Москвы: во время агонии Империи тут собирались строить то ли новомодный бизнес-центр, то ли еще что-то. Когда Империя рухнула здание несколько раз перекупали, или лучше сказать забирали. В конце концов, последний хозяин нашел свою смерть здесь же - чел попался упрямый, расставаться со своей собственностью не хотел, и местные братки закопали его в бетон прямо в подвале. Чисто поржать. Братки, правда, потом тоже куда-то делись, а нового хозяина не появилось. Так и стояло здание заброшенным и странным образом никому не нужным.

Они часто бывали здесь – Наарге захотелось нарисовать Гореславу в урбанистическом стиле - обнаженную, нежную и чарующую, среди груд строительного мусора и куч застывшего бетона, заросшего какой-то растительностью. Так и не дорисовал. Сначала не пошло, не хватало какой-то неуловимой детали, потом началась зима – картина так и лежала незаконченной в мастерской Наарги. Хотя на самом деле дело было в Гореславе: дольше пяти минут неподвижности она выдержать не могла. Начинались жалобы и стоны по поводу неудобства, грязи и вредности бетона для кожи. Этого не мог выдержать уже Наарга.

Гореслава приехала первой. Машину она припарковала скорее всего где-то вдали – последнее время у подруги обострилась паранойя, но Наарга почувствовал, что девушка уже здесь. Припарковав свою Тойоту, Наарга поднялся на верхний этаж по бетонной выщербленной лестнице.

Гореславу он застал возбужденно меряющей быстрыми шагами самую дальнюю комнату. Она резко обернулась – все в ней было стремительно, словно первозданная стихия. Необузданный, дикий ветер, поселившийся в стройном девичьем теле. Наарга считал это чистой неизведанной магией – страстность, чувственность… Гореслава могла возбудить его одним взглядом из-под густых ресниц – яростным, чуть безумным. Обещающим все что угодно, но не скуку.

Они уселись в проеме окна – ни рамы, ничего – голая вмятина в небо.

- Представляешь, мы увели ее из под носа самого.. а не важно кого! – рассмеявшись, она тряхнула светлыми кудряшками.

Правда, в ответ на скептично приподнятую бровь Наарги она несколько смутилась и добавила:

- Ну, не я лично… Хотя я принимала самое активное участие! Ну и не совсем увели… В общем, это датировано первой войной. Вашей. Вот, – покопавшись в сумке, Гореслава протянула наву завернутый в желтоватую тонкую бумагу сверток, - Я пыталась переводить, но…

Глаза Наарги возбужденно заблестели. Сверток выглядел очень многообещающе. Он наверняка довольно тяжелый или, по крайней мере, выглядит таковым. Тяжелым и очень таинственным.

- Я знаю, ты интересуешься всякими древностями, а я все равно прочитать не могу. А тут такое, наверное, интересное, раз столько охотников. А у меня дела, возить ее с собой мне не с руки, - книга перекочевала из рук Гореславы к Наарге, - У тебя есть сутки чтобы ее прочесть: завтра в восемь я должна отдать ее Пабло Робене в «Кружке для неудачников». – Гореслава захихикала. - Нет не тому что кардинал, конечно, нет, просто как это сказать. Тезка. Так что у тебя есть время до обеда. Я дала слово одному ..ээ.. челу, что книга будет у Пабло в восемь. Не подведи.

«Я рассчитываю, что ты поделишься со мной информацией», - яснее ясного читалось в ее блестевших глазах. Гореслава поднялась, отряхнув бетонную крошку с юбки.

- Эй, подожди! – воскликнул Наарга, прижимая к себе сверток. – Как вы его достали? Откуда? Почему его искали? Для кого вы его нашли?

- Ответ на первый вопрос: секрет. И на второй вопрос тоже – секрет, - она звонко рассмеялась: – А на третий вопрос ответь сам, ты вон тоже сидишь, вцепился как будто это контрольный пакет акций Тиградком, -  Гореслава чмокнула его в щеку, окутав ароматом своих очередных эксклюзивных духов: Наарга почувствовал волну таитянской ванили, сдобренную  теплым привкусом сандалового дерева и нотками мандарина, и хитро улыбнулась. Уже скрываясь в дверном проеме с заговорщицким видом пропела: - Ну кто может искать такое старье? Конечно, хозяин.

Наарга посидел еще несколько минут неуверенно поглаживая кончиками пальцев сверток, потом решительно встал, спрятав его в сумку и быстрым шагом пошел к машине. Ощущение тайны заставляло его спешить. Ощущение тайны подгоняло его прочь  с улиц – домой.

В свертке оказалась книга. Большой тяжелый фолиант в шероховатой кожаной обложке – чернильно-черной. Наарга открыл ее осторожно, будто знакомясь. Зашелестели желтоватые тонкие листы, зашелестели  приглашающе – книга желала чтобы ее читали.

Старая книга на старонавском. Не на классическом, который любой нав знал с детства. А на том древнейшем языке, на котором отдавали приказы те, под ногами которых горела Земля, те, кто прорывался сюда сквозь Внешние миры – не как беглецы, а как завоеватели.

Наарга читал взахлеб, иногда спотыкаясь о забытые обороты и устаревшие сочетания слов, спотыкаясь, перескакивая, продолжая читать дальше, возвращаясь к недопонятому, перескакивая вперед вновь.

Книга о Первой войне, написанная под конец Первой войны. Книга о том, что было под запретом. Книга о том, о чем молчали. Книга была о Ярге. Повелителе Драконов.

Книга, написанная не победителями, книга, память о которой должна была бы быть стерта. Но вот она лежала перед ним. Настоящая. Осязаемая.

Наарга понимал, что ему не нужно ее читать,  что нужно ехать в Цитадель, а еще лучше воспользоваться порталом, рассказать все Сантьяге. Отдать проклятую книгу и забыть все как страшный сон. Но он не мог забыть. Не мог оторваться от пожелтевших от времени страниц.  Запретное знание сладко. Запретные желания еще слаще.

Наарга бросил взгляд на мольберт, стоявший в дальнем углу. Мольберт, пристанищем которого была единственная незаконченная картина. Постоянно напоминающая ему про запретные желания. Он редко использовал монохром. Но здесь правили черно-белые линии. Четкие и смазанные, обрывающиеся рваными мазками и плавно переходящие из света во тьму. С мольберта на него взирала легенда – Первый Князь Нави.

Он смутно помнил, как рисовал это: глухой предрассветный час и тщательно собираемые из осколков иллюзии.  Смятение и спешащие на выручку разбитым мечтам оправдания и доводы. Решительно сжатые губы, прорисованные парой небрежных линий, и глубоко запавшие зловещие провалы глазниц.

В ту ночь убили Регу. В ту ночь легенда для Наарги ожила. Стала не просто притягательной сказкой. Нет, легенда стала еще более притягательной историей. Историей, творившейся рядом с ним. Мрачной. Зловещей. Таинственной. Покрытой Тьмой и пламенем Ярости. Но от этого становящаяся еще более притягательной.

Он не дорисовал тогда,  опустошенный упал на кровать и забылся тяжелым сном.

Но нарисованный взгляд преследовал его всюду.

Яростный, испепеляющий, живой.

Он пытался найти это в Сантьяге, в Барраге, даже в Доминге.

Нет.

То что он чувствовал тогда перед рассветом, то что направляло его руку, та сила, что исходила с картины... Ее нигде не было.

Тогда его кисть направляла ярость. Яростью дышало полотно. Первобытной испепеляющей яростью.

Этого не было ни в ком, кого знал Наарга.

Этого не было в нем самом.

Ярга.

Яр-га.

Ярррррррррга.

Никто не запрещал это имя, но оно было запретным.

Все.

Любой.

Каждый.

Думал о нем, представлял его.

Но никто не говорил о нем.

Отступник. Герой. Парадокс.

Нав создавший Навь. Нав, Навь разрушивший.

Наарга читал взахлеб, читал, не смотря на время - не было времени – он не понимал, не осознавал где находится. Он не понимал кто он. Он был Яргой, а Ярга был им. В книге писали про Первую войну, про то что есть Навь. Не та Навь, что сейчас. А та, что была: та Навь - это Навь,  которая шла к победе. Вместе. В едином порыве. Та, которую вел за собой Ярга. Та, что не пряталась. Та, что заявила о себе. Та, что не оглядывалась.

Книга датировалась временем середины первой войны, когда Навь отвоевывала Землю, ДО раскола. До того, как были смазаны ловкой рукой другой Нави все детали, до того как легенда покрылась таким слоем пыли, что до нее стало невозможно добраться.

А теперь пыль стерли.

Когда-то Наарга желал прикоснуться к тайне. Подходящая тайна нашлась в библиотеке. Первая война. Первый Князь. Наарга читал между строк сухие летописи, представлял себе сцены из прошлого – вот Ярга объявляет о походе на землю, вот арнаты рвутся сквозь войска асуров, вот… Втайне Наарга мечтал оказаться там рядом с Яргой.

Запретные желания иногда сбываются.

Легенда ожила, омыв себя от тлена жертвенной кровью. И Наарга страстно желал к этой легенде прикоснуться.

Вдруг возникает мысль оставить книгу себе. Сказать Гореславе – жестко, холодно, что книга собственность Темного Двора и вообще: у нее столько темных делишек за спиной, что не спасет ни один Великий Дом. Сказать так и остаться просто с книгой? Нет, вдруг понимает Наарга – книгу он уже прочитал. Несколько раз. Детали отложились в памяти. Отдав книгу можно получить намного больше – узнать, чья она.

Он не думает о том, что считает Гореславу своей близкой подругой. Он вообще не думает. В голове нет ничего кроме едущего навстречу глубоко затаившимся сомнениям стремительного поезда желаний.

Когда желания берут верх над разумом, они не могут не сбываться.

- Ортега. Вы все еще скучаете?

- Как можно, комиссар, я весь внимание.

- Тогда вы знаете что делать.

Мобильный Гореслава не брала, впрочем, это было настолько обычно, что думать о причинах Наарга не стал – где найти неугомонную люду он знал и так.

Наарга подъехал к бару «Африка» не скрываясь – мало ли что и кому понадобилось в совершенно человском баре, в котором  к Тайному Городу отношение имел только владелец да парочка посетителей.

Бар встретил его холодным отчуждением. Нет, конечно, в девять  утра тут всегда было тихо – веселье начиналось ближе к ночи, но чтобы настолько.

Бар был практически пуст, бармен из-за стойки куда-то исчез, но это тоже было неудивительно – утро.

Наарга заприметил за дальним столиком знакомого чела – одного из напарников Гореславы, с какой то птичьей кличкой, то ли Синица, то ли еще как-то. Чел откровенно злобно пялился на Нааргу – рядом с ним стояла початая бутылка виски и стакан. Все же странно для девяти утра – или он с ночи пьет?

Наарга присел рядом и дружелюбно произнес:

- Привет. Бурная ночь?

Чел мрачно посмотрел на него и вдруг выдал:

- Да пошел ты.

Наарга несколько опешил – не каждый день челы говорят навам, куда им следует идти. Ситуация все более и более казалась Наарге странной.

- Я Гореславу ищу. Скажи, где она, и я пойду, - примирительно произнес Наарга.

- Вы ее уже нашли, нав,  - агрессивно процедил чел. Как будто это все объясняло.

- В чем дело? – Наарга замер в секундной растерянности. Чел молча налил себе из бутылки полстакана виски и от Наарги отвернулся, посчитав разговор законченным.

В этот момент в Наарге проснулось что-то, чего он сам о себе не знал – дальше он действовал на инстинктах – древних инстинктах властителей Земли.

Молниеносным движением он, схватив чела за предплечье, развернул его к себе:

- Что произошло? – слова падали, как капли раскаленного свинца .

Чел побледнел, то ли от страха, то ли от боли – Наарга с силой сжимал его кисть:

- Приходили ваши. Искали ее.  Она испугалась. Я не знаю, зачем она решила бежать. От вас же не убежишь.., – тоскливо продолжил чел, - В общем, убежать то она убежала да не туда.. выбежала на дорогу, ваши за ней.. Они то успели, а она.. В общем, машина ее сбила. Глупо, да? – вдруг поднял глаза он и рассмеялся, только все это было похоже не на смех, а на вой.

«Она ему нравилась», - вспомнил нав, - «Точно, он же бегал за ней постоянно».

Наарга медленно встал из за стола, отошел от чела на шаг, сам не веря, что он вот так мог, в таком тоне с кем то разговаривать, хватать...  Даже руки вытер о брюки. И совершенно чужим голосом спросил:

- Кто именно приходил?

Чел облизал губы:

- Этот, с Сантьягой вечно трется. Но не тот, что постоянно весь такой из себя, а второй.

- Бога.

- Ну да, у вас же имена одинаковые.

Наарга медленно шаг за шагом отступает от чела. И каждый шаг отдавался все более страшными мыслями.

Здесь были навы.

Здесь был Бога.

Бога помощник Сантьяги.

Они убили Гореславу.

Они. Убили. Гореславу.

Чем могла насолить взбалмошная девчонка грозному комиссару?

Сантьягу Наарга боялся. Было в последнем что-то пугающее. Странное. Зловещее.

Несколько лет назад, Наарга загорелся идеей нарисовать карты, где на лицевой стороне было ли изображены лидеры Тайного города. Черным джокером стал Сантьяга. Наарга рисовал всегда порывисто, не продумывая результата. Результатом данной затеи стал странный даже для него самого эскиз – двойное лицо: левая сторона лица белая, в чертах угадывался Сантьяга – тонкие губы, складывающиеся в безразличную вежливую улыбку, внимательный взгляд, как получилась вторая сторона Наарга не понимал до сих пор – все было черным, лишь несколькими бледно серыми штрихами выделялись черты – холодный притягивающий к себе взгляд – зловещий и пугающий. Откуда все это взялось, он сам не знал, списал просто на страх перед комиссаром.

Карты долго лежали у него в столе. Потом он решился выпустить их ограниченным тиражем. Не выпустил.

Темный Двор высказал свое недовольство.

А Сантьяга сам (сам!) с ним разговаривал минут двадцать. Вроде как ни о чем, но после разговора Наарге казалось что его разобрали по винтикам, а потом с вежливостью присущей комиссару заново собрали. Но как то без души: все скрипело и было не родным.

Наарга не помнит, как бежал и куда бежал из бара, но оказывается он на той самой стройке, где видел Гореславу последний раз.

Ему надо подумать.

Осознать.

Навы охотятся за книгой.

Спящий-проснувшийся, он не говорит мы… он говорит  навы.

Навы убили Гореславу.

Гореслава сказала, что книгу ищет ее хозяин.

Книгу о Первой Войне.

Кто мог владеть книгой о Первой Войне?

Ярга жив…

Кто еще может быть хозяином книги, которой тысячи лет?!

Ярга жив. Князь сам так сказал.

Ярга жив…

Ярга ищет книгу?

Сантьяга тоже ищет книгу…

Сантьяга – это Темный Двор.

Сантьяга – это семья.

Семья убила Гореславу.

Книга у Наарги.

А Наарга хочет прикоснуться к легенде.

Гореслава сказала в восемь вечера в «Кружке для неудачников». В принципе место подходящее – кто станет искать черную кошку в белой комнате?

Наарга уже для себя все решил. Цель: встретится с Яргой. Пути достижения цели не важны – импровизация его еще никогда не подводила. Тем более Наарга знал два факта: Гореслава была хоть и взбалмошна, но в некоторых вещах была до занудства консервативна – например у нее были любимые места: любимые лавочки в парках, любимые сорта чая, любимые столики в заведениях – и она никогда не садилась за не свой столик. Ни при каких обстоятельствах. Вторым фактом было то, что Наарга точно знал, где Гореслава садится в «Кружке для неудачников». На всякий случай он позвонил (естественно не со своего номера) и проверил – столик был забронирован.

- Комиссар, мы контролируем все выходы. Наблюдатели поблизости.

Сантьяга отвлекся от рассматривания биографии Пабло Робене, которую перечитывал неоднократно. Это было именно рассматриванием – всю информацию Сантьяга уже давно почерпнул, но было там что-то не так. Да, масан Саббат. Да. В Тайном Городе не санкционировано, но в свете линии проводившейся Темным Двором после ликвидации Бруджи его появление вполне уместно.  Подконтрольно, негласно, но уместно. Только вот не по делам Саббат был здесь Робене. Нет. Сантьяга получил точную информацию - Пабло работает на Яргу.

Несколько месяцев назад комиссар понял, что кто-то в Темном Дворе заинтересовался так называемым свободным навом. Кто-то поставлял информацию той стороне. Кто-то настолько осторожный, что до сих пор не был вычислен. Сантьяга считал, что все же масан – эта семья всегда пыталась идти против течения. Сантьяге хотелось думать, что это масан. Приезд Пабло Робене вполне укладывался в эту версию.

- Прогноз?

- Вероятность встречи 93%.

- Продолжайте.

Тишину нарушает только стук клавиатуры – Тамир вбивает постоянно поступающие данные, корректируя  прогноз. Доминга неподвижен и беззвучен – единственное, что осталось в его мире это желтое пятно свечи.

- Комиссар.. – почти одновременно от обоих аналитиков: растерянно от Тамира и безразлично от находящегося в трансе Доминги.

Сантьяга напряжено смотрит на аналитиков. Он уже понимает, что происходит нечто непредвиденное и неучтенное.

- Всплеск темной энергии! Это нав, комиссар, это нав!!

Наарга пришел на 3 минуты позже. Он не знал, кто должен был его встречать. Точнее не его -Гореславу. Но он знал где. Ориентир не личность, а место. Как вести себя, он тоже не знал. Поэтому решил вести себя нахально.

За столиком в глубине зала – Гореслава любила полутемные ниши – сидел неприметный масан. Масан ли? Наарга уже  ни в чем не был уверен.

Наарга подсел за столик и сразу начал – на самом деле он боялся, что если сразу не скажет все, то не решится. Или кто-то помешает. Или. Не должно быть или. Желания, пусть и запретные, имеют право на то, чтобы сбываться.

- Вам нужна книга. Я отдам ее только ее хозяину. И мы оба знаем, о ком идет речь.

- Комиссар, это Наарга.. – Доминга говорит это виновато.

- Значит Наарга… - протягивает Сантьяга задумчиво.

- Группа гарок наготове, комиссар, - рапортует Тамир, - Вероятность успеха силовой операции 78%. Вероятность того, что мы возьмем живыми всех участников 63%.

Сантьяга молчит.

- Комиссар?..

Сантьяга молчит.

- Комиссар?..

- Какова вероятность того, что Наарга знает куда пришел? – Сантьяга переформулирует вопрос, понимая, насколько много зависит сейчас от формулировок и предельной четкости. – Какова вероятность того, что Наарга знает, что организатор встречи Ярга?

Имя произнесено. Назад пути уже нет. Но всем им хочется думать, что это ошибка. Всем.

- Восемьдесят четыре процента.. – убито выдыхает Тамир.

- Он знает, - подтверждает Доминга: глаза у него холодные – как потухшие угли, - он знает и он пришел сам.

Сантьяга молчит.

Сантьяга молчит несколько секунд принимая решение, зная,  что любое его слово разрежет реальность на до и после.

- Восемьдесят четыре процента…

- Сантьяга вскидывает голову – Вероятность, что Наарга догадывается, что Темный Двор контролирует ситуацию?

Вот так. Наарга. Темный Двор. Отдельно.

- Стремится к нулю. Он уверен, что все чисто.

- Продолжайте наблюдение. Ничего не предпринимать, - Сантьяга стремительно движется к выходу, оборачивается, - И да, попросите Ортегу передать Драге, что я спущусь к нему через 20 минут.

Масан поднял на нава глаза и... улыбнулся.

Дальше все произошло стремительно.

Первое что Наарга понял – это то,  что желания, даже запретные, имеют свойство сбываться. Второе – что сбываются они несколько причудливо и совсем не так как полагается.

Вряд ли желание увидеть Яргу должно было быть реализовано так: неуловимое движение, ледяные пальцы сжимают его плечо, вихрь портала и темнота.

- Чего ты хочешь, нав? – он не в подвалах Цитадели и это уже хорошо. Так кажется Наарге пока он не поднимает взгляд. Тьма накрывает его, обволакивает. Холодная вязкая Тьма. Тягучая как нефть. Тьма, заставляющая его замереть от ужаса. Тьма, заставляющая его замирать от восхищения.

- Ответов, - хрипло проговорил Наарга. Он смотрел на своего личного ожившего бога широко открытыми глазами, чуть испуганно – перед ним стоял Рега, который Регой не был. Да нет же, совсем не Рега. Другие жесты, другие повадки и никогда в Реге не было такой властности и такой силы. Силы, которая заставляла либо покориться, либо умереть.

- Что ты хочешь на самом деле?

Наарга сглотнул, загипнотизированный взглядом Первого Князя и сам еще не осознавая, что именно хочет сказать прошептал:

- Служить.

Ярга чуть склонил голову на бок, изучая, взгляд на мгновение стал жестким, словно преследующий дичь охотник – Наарга барахтался в этом взгляде как котенок, а потом взгляд стал мягким и чуть сочувствующим – словно морской бриз, понимающим, в нем таилась мудрость и какая-то горькая теплота.

- Ты хочешь ответов, Наарга. А у меня есть только вопросы…, - Ярга улыбнулся, и такая горечь была в его улыбке, такая боль прячущаяся во взгляде, что Наарга не выдержал и опустил взгляд, сжался, - Когда-то я совершил ошибку. И умер за нее. Ошибку, благодаря  которой Навь правила землей. Тысячи лет. Все эти тысячи лет я был заперт. Заперт своим народом. Приговорен своими детьми. Какая ирония, правда? Как думаешь Наарга, расплатился я этими тысячами лет за одну единственную ошибку, из за которой мы победили?

Ответа Ярге не требовалось:

- Я вырвался. Почти умерев второй раз, я вырвался. Ожидая увидеть все, чего мы достигли. Ожидая увидеть весь мир у наших ног. Ожидая всего чего угодно, но не того что я увидел. Гетто! Такая же темница как была у меня! – ярость сверкнула в глубине зрачков: лицо так и оставалось бесстрастным но глаза… вся ярость этого мира пылала в этих глазах, вся печаль и мудрость тысячелетий, - Я вырвался… Куда я пошел, Наарга? Куда мне еще было идти?

Ответа не требовалось вновь – в глаза прокрался тщательно выверенный оттенок боли:

- Я шел к вам. Шел быть с вами. Завоевать этот мир вновь и бросить его к ногам Тьме. Вы захотели меня убить снова. Опять, Наарга, опять. Разве я уже не расплатился? Разве мы все уже не расплатились? Что мне делать, нав из семьи Навь?

Наарга не знал что отвечать, Наарга не знал, что тут можно сказать. Но Наарга точно знал, что он должен сделать: склониться, пасть ниц, распростертым вымаливать прощение. За себя, за всю семью. Служить. В голове отбивало барабанную дробь это «служить».

И он сделал так, как шептали ему его желания.

Его тянуло к Ярге. Ярга был богом и мечтой одновременно. Доступным богом и сбывшейся мечтой. Воплощением силы. Его больше не пугало тело Реги – тело – тлен. Глаза.. о, сколько эмоций плескалось в этих зрачках. Сколько первозданной ярости. Это было то, что Наарга так долго искал. И все никак не мог найти.

- Я.. хочу.. служить.. – Наарга губами прикоснулся к руке Ярги в вассальном поцелуе. Коснулся губами бледной кожи и не удержался – потерся щекой о ладонь – испуганно словно зверек посмотрел на Яргу, снизу вверх, ожидая удара за дерзость. Ярга смотрел благосклонно – в глазах бесновались еще ленивые искорки удовлетворения.

Рука ласково обхватила подбородок Наарги и их взгляды встретились.

Наарга тонет в этом взгляде и ему кажется, что он наконец нашел то, что искал.

Ярга с интересом смотрел на нава. Навчика. Это нельзя было назвать навом. Это было слабым. Это было.. Это.. Он с тоской вспоминал своих соратников. Своих гарок. Бесстрашных. Беспощадных. Готовых умереть по одному его слову.

И все же этот пришел. Сам. К нему. Искренне. Наивно. Смотрел на него как на бога. Так, как всегда не него смотрели. Так как должны были смотреть. В этом было что-то забыто привычное. Нужное. И Ярга позволил себе поддаться этому пьянящему чувству  - добровольной покорности родственного  существа.

Наарга потерял счет времени. Он жил секундами. Мгновеньями. Не думая о причинах и следствиях. Не задумываясь о последствиях. Ярга восхищал и пугал его одновременно. Стихия сминающая все на своем пути. Сила, только лишь смотря на которую – замираешь в ужасе или восхищении. Наарга замирал в восхищении. Он жил Яргой. Дышал им: его уверенными движениями, его чуть высокомерным хищным взглядом, изгибом губ, змеящимся в легкой, едва заметной усмешке.

Он не обращал внимания ни на что: ни на непонятные разговоры – нет, разговоры были вполне понятные, но Наарга не хотел ничего слышать, не хотел знать.  Его даже не смущал Схинки.

Схинки. Когда Наарга впервые увидел обезьяну, ему захотелось отвернуться. Не видеть. Было в ней что-то извращенно отвратное. Потом захотелось смотреть на Схинки во все глаза – подмечать его повадки, его показное безумие. Потом возникло желание Схинки нарисовать. Хотелось запечатлеть глубокий ум подернутый поволокой сумасшествия в зрачках животного. Хотелось безумия. Сумасшествия. Иногда, находясь в убежище, Наарге казалось, что он тоже поражен этим вирусом – сумасшествие, безумие, обожание – смешанными ровными слоями - коктейль с названием Ярга.

Всё и все здесь пропитались этим. И Наарге это нравилось. Нравилось чувствовать себя защищенным. Нравилось сидеть вечерами у ног Ярги, развалившегося в кресле, и слушать.. слушать про прошлое. Про Навь. Про ту Навь, о которой он всегда в тайне мечтал. Втайне от самого себя. Нравилось чувствовать, как уверенные пальцы Ярги поглаживают его шею, нравилось прикрывать глаза в какой-то томной истоме, слушая ставший таким знакомым голос. Гипнотизирующий. Властный.

Настолько гипнотизирующий, что Наарга  даже не понял того, на что уже успел выдохнуть «да».

- Ты должен это сделать, - голос Ярги обволакивал его, лишал сил и воли, уничтожал сомнения, хотя в глазах Наарги стылым промозглым ветром выл ужас.

- Я.. – Наарга облизнул губы и умоляюще посмотрел на Яргу. – Пожалуйста..

- Ты должен это сделать, - это прозвучало приговором. Приговором всему, что Наарга уже успел себе навоображать. Да, именно так. Запретные желания сбываются причудливым образом. Песочный замок, который он воздвиг во имя и славу Ярги рушился на глазах, рушился под осознанием того, что ему только что ровным голосом Ярга предложил. Нет, приказал – от предложения можно отказаться.

Ему хотелось кричать. Бог рассыпался на острые, впивающиеся в кожу осколки.  Осколки уже сбывающейся мечты.

Ярга посмотрел на него сверху вниз. Холодно. По чужому. Его взгляд просто излучал презрение. Он встал – резким движением отодвинулся от Наарги и заговорил.

Тело Наарги сжимается в комок на полу в кабинете Ярги. Камин и толстый ковер не смягчают позу – отчаянную и беспомощную. Наарга словно сломанная кукла. Наарга теперь просто сломанная кукла.

-Ты должен вернуться в Тайный Город. – Созданный мир рушился. Разлетался колючими осколками. Как будто зимним утром резко стянули пуховое одеяло, и ты вдруг понял, что лежишь в снегу. Голый. В пятнадцатиградусный мороз.

-Зачем? Мне хорошо с тобой, - Наарга беспомощно смотрел на Яргу, тянулся к нему, пытался прикоснуться, но получил в ответ холодный решительный взгляд.

- Если я скажу. Что так надо, этого будет достаточно?

- Но зачем? Они сами придут, как я…

- Значит недостаточно, - Ярга отвернулся, Наарге казалось, что в этом жесте обида и гнев,  и он мягко коснулся бедра Ярги, почти неощутимо погладил ткань брюк, будто извиняясь.

- Зачем мне возвращаться? Зачем появляться на Карнавале? – Наарга смотрел на Яргу доверительно, словно щенок, - Для чего ты посылаешь меня обратно? – Наарга задохнулся от эмоций. – Ты на заклание меня посылаешь? – вдруг понял он, прочитав отчет во взгляде, - Ты?!

Ярга ответил взглядом, повеявшим антарктическим холодом. В этой вьюге мешались разочарование и презрение. Гнев и ярость. Смирение и боль.

Последнее, что слышит Наарга, это Слово. Больше Наарги нет.

Есть что-то, что выглядит как Наарга и ведет себя как Наарга. Что для всех должно Нааргой быть.

Но самого Наарги больше нет.

Ярга с сожалением смотрел на скорчившееся на полу тело. Так или иначе. Этим способом или другим, но цель будет выполнена. Кто-то должен был это сделать, и глупый наивный нав, решивший, что он не такой как все, был вполне подходящей кандидатурой. Кровь стояла между ним и Темным Двором. Почему бы крови не стать между Темным Двором и навами?

Познав разочарование в Темном Дворе и его лидерах, семья сама придет к нему. Не сможет не прийти. Потому что он лучше. Потому что он Первый Князь. Первый. Он всегда был Первым. И если они не понимают сразу, их просто надо подтолкнуть к единственно правильному решению. Одного толчка вряд ли хватит, чтобы расшатать Цитадель, но каждый толчок будет расшатывать основание твердыни – делать камни не стеной, а всего лишь камнями, собранными в стену. И Наарга будет первым таким камнем.

- Схинки! Схинки, где ты?

Тьма жалко жмется по углам, стелется приниженно по полу, скулит.  Князь стоит в глубине кабинета, и Тьма вьется у его ног неуверенно, как побитая собака. Сантьяга стоит напротив, молчаливый и сосредоточенный.

- Ты не виноват. – Князь пристально смотрит на Сантьягу. – Не виноват.

- Я должен был..

- Не должен. – Князь резко отворачивается, так, что полы балахона тревожат колышущуюся у ног Тьму, заставляя ее отпрянуть, - Он сам сделал выбор.

- У всех нас было время ошибок, - глухо произносит Сантьяга.

- И все мы его прошли, - парирует Князь.

- Он вряд ли осознавал, куда идет.

- Он должен был! – Князь позволяет себе повысить голос, - Если тебе необходимо кого-то винить, то можешь направить свой гнев на меня.

- Предполагается, что я это вы..

Князь подходит к комиссару, тот вскидывает глаза и видит в ответном взгляде то же самое, что чувствует он сам. Князь долго молчит, а потом глухо прозносит:

– Мы должны были сделать то, что должно. Тогда. И мы сделаем то, что должно, сейчас.

- Должны.. - эхом повторил Сантьяга, - Долги. Мы все еще платим долги..

- Иди. Иди и не допусти раскол.

Сантьяге хочется огрызнуться, хочется ехидно проговорить « Не убедили». Но он молча кивает и выходит из кабинета Князя.

Сантьяга сидел на краешке металлического стола и смотрел на свои переплетенные пальцы, не решаясь смотреть куда-либо еще. Он мог себе позволить показать свои сомнения здесь. В этой комнате глубоко в подвалах Цитадели. Комиссар сидел здесь уже довольно долго. Так долго, что молчание сначала стало неуместным, а потом привычным:

- Чего ему не хватало? – наконец проговорил Сантьяга в пустоту.

- Не вижу объекта для выяснения причин твоего плачевного состояния, – хмыканье раздалось из полумрака откуда-то слева. Комиссар так и не повернулся – он прекрасно знал, кто прятался в тени.

- Это не объект, Идальга, это не объект.. - Сантьяга сжал руки так, что костяшки пальцев побелели. – Некоторое время назад к нам попала информация о некой рукописи. О Ярге. О железных крепостях. Помнишь, лет 500 назад, когда я озадачился этим вопросом,  мы выезжали на место, где предположительно могли быть утерянные рукописи, но так ничего и не нашли.

Идальга помнил. Сантьяга отвлек его тогда от составления одного интересного по свойствам яда и потащил  в какие-то экзотические дебри в Южную Америку. Порталом. Прямо из лаборатории. Когда Сантьяге было что-то надо – его не могли смутить никакие, даже самые важные, обстоятельства. Видимо в тот момент надо было очень. Впрочем, они так ничего и не нашли, кроме местных весьма воинственных аборигенов.

- Помню, - послышалось из темноты, - Твои маниакальные идеи забыть весьма непросто.

- Книга нашлась.

- Не прошло и тысячи лет. Зря мотались в джунгли только, - ехидно проговорил Идальга и сделал шаг навстречу Сантьяге так, что оказался на линии, где тьма соприкасалась с безжизненным светом от хирургического светильника, - Источник информации?

-  Ярга заинтересовался книгой… - продолжил комиссар, игнорируя вопрос.

- Источник информации? – повторил Идальга – его было трудно сбить с толку.

- Один из моих нераскрытых агентов.

- Занятно, - протянул Идальга, и светским тоном поинтересовался - А что не всех твоих птичек поубивали?

-  Занятно будет дальше, - Сантьяга опять не обратил внимания на вопрос, продолжая разглядывать свои переплетенные пальцы.

- Вот я и говорю – весьма занятно.

Сантьяга фыркнул, помолчал и наконец признался:

- Книгу у нас увели из-под носа.

-  Гарки разучились исполнять приказы? – вскинул бровь Идальга.

- Я задействовал наемников.

- Преступная неосмотрительность, - подколол Сантьягу дознаватель.

- Вы сговорились с Князем? Гарки слишком заметны, а это, как ты уже понял была скрытная операция. – буркнул Сантьяга недовольно.

- В любом случае вас обошли. – подытожил Идальга, - Кто же обскакал нашего блистательного комиссара?

Сантьяга скривился:

- У Ярги тоже есть наемники. Это в любом случае было не критично. Цепочка посредников это весьма надежно. Друг друга в лицо знают только те, кто контактирует непосредственно друг с другом. Взять всю цепь разом невозможно. Мы изначально вели агента Ярги, того кто должен был забрать книгу из Тайного Города.  – Сантьяга хмуро посмотрел на дознавателя, - Но получить книгу агент должен был от кого-то, кто сидит тут. Близко. На расстоянии удара. У нас за спиной.
- Теперь ты сговорился с Советниками, - усмехнулся дознаватель, - Не ты ли мне рассказывал о паранойе некоторых иерархов в весьма ироничном тоне?
- Кто-то играет на две стороны, - жестко проговорил Сантьяга, - Кто-то очень осторожный. Не нав… Я был уверен, что это все-таки не нав. Когда книга оказалась у наемников Ярги, мы решили заменить их своими агентами.

- Логично, - кивнул Идальга, с интересом рассматривая, как клочки Тьмы вьются у ног комиссара.

- Мне тоже так казалось, - мрачно проговорил Сантьяга, все так же смотря на свои сцепленные руки, - В результате мы получили труп наемника.

- Тебя ничему не научило прошлое использование наемников?

- На этот раз Ортега послал гарок во главе с Богой, - процедил Сантьяга, и Идальга понял, что комиссар злится на себя.

- Как будто не ты ему отдаешь приказы. Кстати как ты это делаешь?

- Что? Отдаю приказы? – Сантьяга с недоумением взглянул на дознавателя.

- Да нет же, приказы отдавать может любой дурак, я про вот это, – Идальга кивнул на танцующие по полу язычки Тьмы.

- А.. это.. – Сантьяга сделал пасс кистью: тьма превратившись в тонкие тягучие нити потянулась к нему – через несколько секунд на ладонях нава сформировался плотный пульсирующий шар, съёживающийся прямо на глазах до размеров перепелиного яйца – Сантьяга удовлетворенно улыбнулся и спрятал шар в карман брюк, посерьезнел, и продолжил: - Ортеге пора начать думать самому.

- А зачем? Отдаешь приказы ты, - рассудительно парировал Идальга.

- Я не всегда буду отдавать приказы.

- Мне не нравятся твои мысли.

Сантьяга проигнорировал последнюю фразу.

- У наемника.. Наемницы.. книги не было. Кому она ее отдала, мы не смогли выяснить.

- Это потому что меня не позвали, - фыркнул Идальга, но глубоко в зрачках дознавателя затаилось смутное беспокойство.

- Даже тебе не доставит удовольствия пытать труп, друг мой. Это бесперспективно.

- У вас был посредник, – напомнил дознаватель, - Надеюсь, его вы не успели превратить в бесполезную кучу мяса?

- Даже в планах не было. Все было под контролем.

- Слово было меня пугает, - ехидно прокомментировал Идальга, - оно подразумевает, что контроль потерян.

Сантьяга бросил раздраженный взгляд на дознавателя, но сдержался и ровно продолжил:

- Ласвегасы просчитали место встречи. – Сантьяга опустил глаза  и принялся рассматривать свой как всегда безупречный маникюр, - На встречу пришел нав.

- Нав?!

- Нав, - подтвердил Сантьяга, - И это не было ошибкой. Не было случайностью.  Он знал куда и зачем шел.  – Сантьяга говорил тихо, почти шепотом, - Чего ему не хватало?

- Кто? – блеск в глазах дознавателя не обещал пока еще безымянному наву ничего хорошего.

- Наарга.

- Я надеюсь он уже в Цитадели? Когда можно приступать? – деловито спросил Идальга.

- Он у Ярги. И нет, он тебе не достанется.

- Ты хочешь его использовать?

- Скоро Карнавал, - Сантьяга вдруг поднял глаза, и по его губам проскользнула тень улыбки, - Князь желает чтобы Карнавал прошел как обычно – скучно.

- Не отходи от темы, почему ты не хочешь отдать мне предателя?

- Мой агент сообщил странные новости. – Сантьяга устало потер виски, -  Ярга планирует акцию, совпадающую по времени с Карнавалом. Он не будет размениваться на мелочи. Группы способной устроить силовую атаку, у него нет. Значит провокация. Я был у Драги. Мы пытались достать Нааргу.

Комиссар замолчал, что-то обдумывая и задумчиво продолжил:

- Ласвегасы дают  больше семидесяти процентов, что Наарга появится на Карнавале. Дальше вероятности скачут. Тамир пока не может просчитать все варианты, но ничего хорошего в расчетах не предполагается. Доминга… то, что видит Доминга слишком бессмысленно, но это чувствую и я тоже. Драга больше не чувствует Нааргу. Точнее.. – Сантьяга поморщился, вспоминая безвольные пустые глаза Драги во время сеанса. – Я не собираюсь допускать присутствие Наарги на Карнавале.

- Кто мешает тебе взять его прямо из портала и привезти мне?

Сантьяга выпрямился, соскользнул со стола и серьезно посмотрел на Идальгу:

- Ты не получишь Нааргу, дознаватель.

Идальга долго пристально смотрел на Сантьягу:

- Ты хочешь убить его сам…

- Я думаю, что это уже не он.

- А если все еще он? Что ты будешь делать Сантьяга? Что?

- Я справлюсь. Я уже справлялся и справлюсь снова.

Идальга оказался рядом и горячо прошептал, уговаривая:

- Позволь я..

Сантьяга отшатнулся и медленно покачал головой:

- Нет.. я сделаю все сам.

- Тебе. Сейчас. Нельзя. Быть. В этом. Замешанным!

Сантьяга кивнул.

- Ярга только и ждет нашей ошибки, возможно, это провокация.. Против тебя. Твое отсутствие на Карнавале будет слишком заметным.

- А если вместо Наарги сюда вернется Ярга? И мы получим провокацию другого рода. В этом случае убийца станет убитым, ты не находишь, друг мой? Убийство нава на Карнавале Темного двора, - Сантьяга криво усмехнулся –Подарок Князю от князя, так? И перевязать розовым бантом, чтобы ни у кого не возникло сомнений.

- Даже если рассматривать твой вариант, лучше, если он убьет тебя?

Комиссар высокомерно посмотрел на дознавателя:

- Разве я говорил, что планирую умирать? – Идальга поймал взгляд Сантьяги и непроизвольно отступил на шаг: перед ним стоял иерарх Великого Дома  - глаза Сантьяги были наполнены разъяренной дикой  Тьмой, тяжелой и властной, - Больше Ярга не получит ни одного нава.

- В этом случае, тому, кто будет убивать Нааргу нечего бояться. - первая эмоция улетучилась очень быстро, и дознаватель вернулся к своему ехидному тону.

- А я и не боюсь, - буркнул Сантьяга, - Ты можешь быть рядом, - наконец решил он, все взвесив,. - В стороне. Избавишь нас от случайных свидетелей. Но приближаться не будешь. Ни при каких обстоятельствах, а если это будет Ярга, то ты уйдешь оттуда сразу же.

- И где ты будешь его ловить до Карнавала? Ты ведь лучше меня понимаешь, что нельзя, чтобы кто-то видел его. И то, что произойдет.

- Ты знаешь, что Ярга так и не обзавелся штатом предсказателей? – проигнорировал вопрос Сантьяга, и в глазах у него заплясали веселые искорки, - И ты знаешь, что на последнем совещании у Князя Советники продемонстрировали принципы, по которым действуют хитрые порталы Ярги?

- Насчет штата предсказателей - сомнительно. Я уверен, что обзавелся, но скрывает это. - Идальга фыркнул, - а вот хитрые порталы Ярги - это интересно. Когда подробности станут известны Семье? Советники не продемонстрировали - как эти порталы перехватывать?

Сантьяга прошелся по кабинету дознавателя:

- Советники продемонстрировали, как эти порталы перенаправлять…Суть в том что наводить порталы Ярга будет на один из маяков, которые установят его агенты здесь – в Тайном Городе. Которые мы найдем даже в нерабочем состоянии, я выторговал у Князя карт-бланш и прямой доступ к источнику.

- Значит, ты ловишь порталы, перенаправляешь, куда нам надо и убиваешь Нааргу... - Идальга стоял около стола, задумчиво рассматривая металлическую поверхность. - Ты понимаешь, что убивать будешь нава? Под Словом, с измененым разумом, но - нава? - взгляд дознавателя сделался цепким и очень внимательным. И не только взгляд. Дознаватель работал. Он задал вопрос и ответ был важен обоим.

Сантьяга отвернулся, прошелся по кабинету, задумчиво касаясь кончиками пальцев столов, стен, аккуратно лежавших инструментов, затем обернулся к дознавателю, в ладони комиссара вдруг оказался черный с широким лезвием клинок, казалось сотканный из тьмы, хищно блеснувший в полумраке. Сантьяга заговорил:

- Есть нож, есть рука его направляющая, есть воля, принимающая решения. Есть решения, когда нож, рука и воля должны принадлежать одной личности. Никак иначе, - комиссар положил нож перед собой, отвернулся и очень тихо произнес: - Это была моя ошибка, и я ее исправлю. Молчи! – он резко обернулся, не давая Идальге перебить себя, оперся ладонями о стол, чуть склонившись вперед заговорил – тени превратили лицо Сантьяги в зловещую страшную маску: - Я - Комиссар Темного Двора. Я отвечаю за безопасность Семьи. Я отвечаю за каждого гарку, погибшего во время войн Великих Домов, отвечаю за каждого нава. За всех нас. Я должен был остановить Нааргу, пока все не зашло слишком далеко. Я должен был увидеть, что он, подобно Икару из человских сказок, взлетает все выше ослепленный проклятым сиянием Ярги, я должен был.. но я был занят головоломками отступника, я плел сети, подбираясь к нему, а в это время он отравил мой дом. – Сантьяга смотрел прямо на дознавателя, - Я понимаю, что я собираюсь сделать и какую грань перейти. Более того, я осознаю последствия этого шага. Вы удовлетворены, дознаватель? – вспышка гнева прошла, и Сантьяга вновь стал самим собой – ровная поверхность озера, без единой волны – спокойная и бесстрастная.

И такой же ровный ответ:

- Да. Я удовлетворен.

Необдуманные желания имеют свойство сбываться.

Необдуманные опасные желания имеют свойство сбываться часто.

Необдуманные опасные желания, возникающие в голове существа, у которого самым сильным мотивом поступков является любопытство, сбываются всегда.

У подобного рода желаний есть также свойство, которое сводит на нет само желание – плохо кончаться. И вероятность, когда желание сбывается, равна вероятности того, что все кончится хуже некуда.

Сантьяга тщательно выбирает место – по иронии судьбы это промышленная зона на юге Москвы – свидетелей здесь быть не может. А если повернуться на восток, то можно увидеть краешек стройки, где пару недель назад мертвая Гореслава передала уже фактически мертвому Наарге книгу, которая стала началом истории, истории, которая перевернула сложившуюся реальность непосредственных участников вверх тормашками.

Два портала возникают почти одновременно.

Оба темные.

Из первого выходит молодой мужчина в черном пальто с длинной черной косой, совершенно не вяжущейся с классическими ботинками и черными брюками. Он недоуменно озирается. Пытаясь сориентироваться.

Из второго выходят двое:  первый - франт, лет тридцати, в кашемировом кипенно белом пальто, второй скользит тенью за первым – черной хищной тенью. Застывает позади. Не приближаясь.

Белый замирает на мгновенье – уже готовый к удару, наполненный под завязку энергией.

Удара нет. Не тот. Не тот, кого он втайне ждал.

Черный с косой идет навстречу. Их взгляды встречаются и белый, наконец, решается.

Сантьяга соприкасается с ним всего на мгновенье – вот он стоял в нескольких шагах от него, как всегда безупречный, холеный, ленивый, а вот уже белое коснулось черного.

На одно мгновение.

И черный, сотканный из Тьмы, кинжал вспарывает грудь – как будто ласково, нехотя ломая ребра, впиваясь в чернильно-черное сердце. Глаза  Сантьяги застывают.

На одно мгновение.

Сантьяга обхватывает руками оседающее на землю тело. Подхватывает с какой-то болезненной нежностью, и с силой прижимает к себе, не боясь испачкать пальто.

Ткань впитывает в себя черные вязкие пятна крови.

Тьма, ставшая кинжалом, впитывает в себя свое дитя.

Сантьяга  впитывает в себя стремительно уходящую жизнь

Ища хотя бы отголоски, того, что одновременно желает и боится найти.

Не находит и по губам скользит тень горькой улыбки.

Которая сотрется через мгновенье.

Жизнь вообще состоит из отдельно взятых мгновений, сшитых непрочными потрепанными нитками. А нитки имеют свойство рваться. Иногда легко и изящно. Иногда с треском и надрывом.

Сантьяга долго-долго, стараясь запомнить,  вглядывается в лицо своей жертвы – в застывшие широко открытые глаза - равнодушные и холодные, уже начинающие мутнеть черные нефтяные озера.

Сантьяга сжимает зубы, чтобы не застонать:  внутри него бушует ненависть, которая может дать фору любому последователю Азаг-Тота.

Он закрывает глаза умершему, медленно проведя ладонью по лицу. Бережно подхватывает его на руки.

Идальга старается не отводить взгляд.

Идальга понимает, что должен это видеть.

Идальга вызывает черный вихрь портала. Потому что больше он ничего не может сделать.

Их ждет дорога домой.

Бонус:

Гореслава